О влиянии детских травм на взрослую жизнь рассказала корреспонденту БЕЛТА заведующая кафедрой социальной и семейной психологии Института психологии БГПУ, кандидат психологических наук, кризисный психолог Наталия Пузыревич.
Сейчас в обществе распространено суждение, что многие из проблем взрослых берут свое начало в детских травмах. Но, по мнению Наталии Пузыревич, нельзя сказать, что наши проблемы идут только из детских травм. «Если мы говорим о них, то тогда важно, какой возраст имеется в виду. Например, до трех лет ребенок не имеет четких воспоминаний по поводу его жизни, потому что некоторые структуры мозга еще не сформированы. Он может только по рассказам близких сказать, как он жил эти три года», — отметила она.
Есть несколько альтернативных исследований, касающихся этого вопроса. Так, в сфере психоанализа говорят, что взрослый человек, который в детстве оказывался в обстоятельствах, похожих на травмирующую ситуацию, может эмоционально испытывать дискомфорт или напряжение. То, что созвучно тому состоянию. «Но с чем это связано, взрослый человек объяснить не может, потому что испытывает это только на эмоциональное уровне», — заметила Наталия Пузыревич.
Также есть противоположные исследования когнитивных психологов. «Они считают, что воспоминания нашего детства когнитивно искажены. Поэтому, был ли это травмирующий опыт, мы точно не можем сказать, так как себя не помним. Согласно этому исследованию, мы рассказываем о своем опыте с учетом ценностей и мыслей себя современного и можем какие-то нюансы упускать или вспоминать не так, как чувствовали», — рассказала психолог.
Существует еще одна теория, в которой говорят про динамическую теорию привязанности. По ней родители и дети взаимодействуют на трех уровнях: эмоциональном, когнитивном и телесном.
Наталия Пузыревич привела пример: «Ребенок бежит по дорожке и падает. Если родитель подбегает к нему, начинает эмоционально сочувствовать боли ребенка, начинает тереть коленку, чтобы как-то стабилизировать физическое состояние, а также объясняет, почему так произошло, на понятном для ребенка языке, то малыш чувствует, что он нужен и важен для этого родителя, — сказала психолог. — Но бывают варианты, когда родитель может сказать: «Все. Тебе не больно, нам некогда. Вставай и пойдем». Таким образом он отрицает эмоциональную составляющую. И если ребенок замечает, что через эмоциональный канал близость с родителями невозможна, то выходит, что родитель отрицает и обесценивает его эмоции. Или родитель, наоборот, чересчур включается в боль ребенка, тогда малыш пугается и начинает обвинять себя в том, что маме или папе так плохо. В обоих случаях он для себя понимает, что эмоции должны быть под запретом»
Как подчеркнула психолог, это может вылиться в то, что взрослеющий человек устанавливает отношения с окружающими его людьми через когнитивный канал, чуть меньше — телесный, а эмоциональный держит под запретом. «При этом может дойти до такого, что он даже перестает и понимать свои чувства, что происходит с ним именно на эмоциональном уровне», — сказала Наталия Пузыревич. По ее словам, в теории это не плохо и не хорошо. «Это помогло выжить, помогло сохранить отношения с родителями, значит, принимается. Точно так же это может быть и в когнитивном ключе, когда отсутствует этот канал. И в телесном, когда теряется связь со своим телом как источником информации», — подчеркнула она.
«Детский опыт, безусловно, имеет влияние на жизнь взрослого человека, но я бы сказала, что большее влияние имеют все три времени: прошлое, настоящее и то, какими мы видим себя в будущем», — считает психолог.
Она добавила, что про детские травмы часто говорят потому, что нет возможности на 100% описать причину возникающего у человека переживания. «И если мы ссылаемся на детский опыт — как будто формируется понимание, что мы знаем, откуда это, какая причинно-следственная связь проблем. А значит, можем их контролировать и управлять. А также знаем, как воспитывать детей, чтобы аналогичного опыта у них не было», — заключила психолог.
По информации БЕЛТА
